Я только исполнитель, а основной творец – рабочий.
Павел Бажов
27 января года исполняется 145 лет со дня рождения Павла Петровича Бажова. С его творчеством (по крайней мере, большей его частью) знакомо не одно поколение читателей. Мало кто в детстве или в зрелости не держал в руках одно из многочисленных изданий сборников уральских сказов – «Малахитовая шкатулка», «Хозяйка медной горы» или «Серебряное копытце», не видел рисованные или кукольные мультфильмы, дивные экранизации… А то и не ронял с отчаянием: «Не выходит цветок каменный» – хотя в таком виде у Бажова эта фраза не встречается: сработал «эффект Манделы» (или конфабуляция). В оригинале было – «Ну, что, Данило-мастер, не вышла твоя дурман-чаша?» Но как же часто созданное писателем перекрывает его собственный образ, как редко в детстве, прочитав книгу, мы давали себе труд узнать, кто создал Незнайку, старика Хоттабыча или Данилку Недокормыша. А оно того стоит…
Начать с того, что по рождению и в отрочестве Павел Петрович (тогда еще просто Паша) носил отцовскую фамилию Бажев, но, как бывало в провинции, малограмотный или просто невнимательный чиновник ошибся в одной букве (заодно захватив и ударение). Неизвестно, когда всплыла описка. Возможно, уже при поступлении в земское мужское училище (заводскую «цифирную» школу) в родной Сысерти. Но на ошибку решили не обижаться: хоть Бажев, а разве и Бажов – лишь бы училось дитя.
Здание первого учебного заведения будущего сказителя десятилетиями украшала табличка с именем самого известного воспитанника, пока в 2021 году благодаря усилиям местных библиотекарей не выяснилось, что сказитель учился в соседнем здании. Оно также сохранилось до наших дней, а памятный знак находится в процессе передислокации.
Учебная программа школы не отличалась разнообразием: помимо основ счета, письма и обязательного изучения закона Божьего основу ее составляли практические занятия, необходимые выпускникам – будущим заводским мастерам. Впоследствии Павел Петрович вспоминал, как из окон училища мог наблюдать кипучую жизнь местного базара, караваны верблюдов с поклажей, бойкий торг. Заглядывал он и в учебники, да так хорошо, что вместо цеха или забоя оказался в Екатеринбургском духовном училище, готовившем священников и преподавателей духовных заведений. Это училище задолго до Бажова закончили Александр Попов (один из изобретателей радио) и Дмитрий Мамин-Сибиряк. Бажов, горячий поклонник творчества Мамина-Сибиряка, посвятит ему несколько статей. Желания идти по духовной стезе, как и оба упомянутых выпускника, Бажов не выказал, хотя вернулся в альма-матер в должности преподавателя. Двадцать лет работы учителем до самой революции позволили Бажову получить чин коллежского асессора.
Мы знаем Бажова прежде всего как автора уральских сказов, и зачастую думаем, что творчество писателя ими и ограничивается. Это не совсем верное представление. В 2011 году Свердловская научная библиотека издала библиографический указатель работ своего земляка. Открывает список публикаций статья «Д. Н. Мамин-Сибиряк как писатель для детей» (за год до этого Дмитрия Наркисовича не стало). С 1917 года Бажов – активный корреспондент чудных региональных изданий: «Крестьянская газета», «За советскую правду», «Веселая кузница». Под его псевдонимами «П. Ирбитский», «Деревенский», «Зауральский» и «П.Б» выходили каждый год десятки статей на темы разной степени важности. О борьбе с пьянством («Хлеба нет, а самогонку и пиво ковшом черпают»), о механизации села («Первый трактор в Шадринском уезде»), о проблемах в деле ликвидации неграмотности («На 30 человек 3 букваря»), о Туринском восстании, о недавно закончившейся гражданской войне – и множество других, начинавшихся сакраментальными «Доколе...», «Куда смотрит...» и «Когда же, наконец...» В 1924 году в трех номерах журнала «Товарищ Терентий» (был недолго на Урале и такой) Бажов опубликовал подборку «Из недавних уральских былей» для готовящегося, но не вышедшего сборника «На турчаниновских заводах».
Сказы – не новый литературный жанр. К нему в свое время обращались крупные писатели: Николай Лесков, Павел Мельников-Печерский. Фольклорные произведения в виде сказа с его архаической структурой существовали и до Павла Бажова, но именно ему удалось создать полноценный эпос с «нуля», свою «Малахитовую шкатулку» (сам автор любил шутить: посчастливилось, мол, мне ее выдумать – кидай в нее хоть до конца жизни).
Вскоре, однако, выяснилось, что, несмотря на хорошую память сказителя, материала недоставало, да и не было в нем ни рабочей закваски, ни терминологии, ни местных реалий. Бажов принял решение создать все это самостоятельно и «придумал» местного сказителя Василия Хмелинина (он же дед Слышко). Некоторые называют его родственником или знакомым самого Бажова, кто-то вообще оспаривает историчность этого персонажа. Одно очевидно – уральский старожил стал alter ego писателя. Его словами заговорили герои «Хозяйки медной горы», «Горного мастера», «Огневушки-поскакушки», «Горного мастера». Было бы преувеличением сказать, что все сказы – это лишь плод воображения Бажова. Конечно, они опирались на богатейшую местную изустную традицию, отголоски хтонического фольклорного прошлого, бродячие фольклорные сюжеты. Новым был образ мастера и рабочая специальность героев сказов. Хотя и это уже бывало: вспомнить хотя бы Левшу...
Путь сказов к читателю был нелегким и тернистым. И сильно повлиял на судьбы многих, к ним причастных. В середине 30-х годов сам Павел Петрович проживал не самый легкий период своей жизни: всплыла темная история о якобы имевшихся два десятилетия назад махинациях с партстажем, последовал суд, а за ним и временное исключение из партии. В те годы это было очень серьезно... Однако беда миновала.
Значительная часть произведений Бажова – авторская переработка народного творчества. Хотя Бажов никогда и не утверждал, что все, выходившее из-под его пера – это реально услышанное и записанное, на писателя посыпались обвинения в фальсификации. На поддержку автора бросился небезызвестный Демьян Бедный. Он и сам в этот же период столкнулся с подобным: в 1936 году разгромной критике подверглась комическая опера, поставленная Камерным театром. Либретто к ней как раз принадлежало Ефиму Алексеевичу (Бедному). Анатолий Рыбаков в романе «Страх» приводил выдержки из статьи Платона Керженцева: «О богатырях Д. Бедный вспоминал лишь по «богатырскому храпу»… изображал русский народ «дрыхнущим на печи». Писатель, искренне уверенный в подлинности сказов, с горячностью принялся защищать Бажова. Не лучший союзник по тем-то временам... А тут еще и «прилетело» упомянутому Владимиру Лебедеву. «Мазня вместо рисунков. Формалистическим выкрутасам не место в детской книге» и «О художниках-пачкунах» – так в «Комсомольской правде» и «Правде» оценили работы Владимира Васильевича. Казалось бы, ни о какой дальнейшей публикации сказов речи идти не может, но сложилось все удачно: хоть и под псевдонимами – уже привычным «П.Б.», «П. Брагин» и за авторством Хмелинина, год за годом «Малахитовая шкатулка» продолжала пополняться. А там дошло и до имени писателя на обложке...
В цикл «Уральских сказов» Бажова вошли и исключительно авторские сказы 1940-х годов о Ленине – «Орлиное перо», «Солнечный камень», «Богатырева рукавица». К ним вопросов у критиков не возникло, но читательского интереса они не вызвали, как и «досказовые» «Уральские были», «К расчету!», «Бойцы первого призыва», «Пять ступеней коллективизации», « Формирование на ходу».
Павел Петрович Бажов – уникальное явление в отечественной и мировой литературе. Вряд ли найдется еще пример настолько органичного сплетения нитей народных сюжетов, изумительной речевой стилизации и ярких героев в аутентичный сказочный узор. Несколько десятков сказов – от самых знаменитых, как «Серебряное копытце», «Две ящерки», «Золотой волос», до менее известных потеряли в представлениях читателей своего создателя. Впрочем, возможно, Павлу Петровичу это бы и понравилось…
Автор: Вальков Александр Сергеевич,
ведущий библиотекарь МГОУНБ